| |
ЭПИДЕМИЯ СВОБОДЫ
86 лет назад Россию потрясла Великая революция – Февральская
“Приказ №1”
Гибель Русского государства стала необратимым фактом уже 2 (15) марта 1917 года, когда был опубликован так назывемый “приказ №1”. Он исходил от Центрального исполнительного комитета (ЦИК) Петроградского – по существу Всероссийского – совета рабочих и солдатских депутатов, где большевики до сентября 1917 года ни в коей мере не играли руководящей роли.
Непосредственным составителем “приказа” был секретарь ЦИК, знаменитый тогда адвокат Н.Д. Соколов (1870–1928), сделавший еще в 1900-х годах блистательную карьеру на многочисленных политических процессах, где он главным образом защищал всяческих террористов.
“Приказ №1”, обращенный к армии, требовал, в частности, “немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов… Всякого рода оружие должно находиться в распоряжении… комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам… Солдаты ни в чем не могут быть умалены в правах, коими пользуются все граждане…”.
Если вдуматься в эти категорические фразы, станет ясно, что дело шло о полнейшем уничтожении созданной в течение столетий армии – станового хребта государства. Одно уже демагогическое положение о том, что “свобода” солдата не может быть ограничена “ни в чем”, означало ликвидацию самого института армии. К тому же “приказ отдавался” в условиях грандиозной мировой войны, когда под ружьем в России было около 11 миллионов человек.
Кстати, последний военный министр Временного правительства А.И. Верховский свидетельствовал, что “приказ №1” был отпечатан “в девяти миллионах экземпляров”.
16 июля 1917 года, выступая в присутствии Керенского, тогда уже премьера, генерал А.И. Деникин заявил: “Когда повторяют на каждом шагу, что причиной развала армии послужили большевики, я протестую. Это неверно. Армию развалили другие…”
Выдвигая “приказ № 1”, Н. Соколов, разумеется, не предвидел, что его детище скоро в буквальном смысле ударит по его собственной голове. В июне Соколов возглавил делегацию ЦИК на фронт. “В ответ на убеждение не нарушать дисциплину солдаты набросились на делегацию и зверски избили ее. Соколова отправили в больницу, где он лежал, не приходя в сознание, несколько дней”.
В. КОЖИНОВ.
“Что же действительно произошло в 1917 году”
Академик Иван ПАВЛОВ: “В высшей степени пессимистически”
В 1923 г. великий русский ученый Иван Павлов во вступительной лекции к курсу физиологии поведал студентам Военно-медицинской академии о мыслях и чувствах, которые обуревали его в революционные годы: “Только тогда я и почувствовал, до какой степени вся моя деятельность – хотя бы по сути своей интернациональная, – до какой степени она связана с достоинством и интересами Родины. Это истина, если я скажу, что я прямо как бы потерял основной смысл в своей научной деятельности при мысли, что Родина погибла. Для кого же я тогда стараюсь?” Этим словам в лекции предшествовало признание: “...я был, есть и останусь русским человеком, сыном Родины, ее жизнью прежде всего интересуюсь, ее интересами живу, ее достоинством укрепляю свое достоинство”.
Когда русская армия стала терпеть поражение за поражением в первой мировой войне, Павлов, внимательно следивший за ходом боевых действий, клеймил бездарное командование, царское правительство, называл Николая II идиотом и дегенератом. Узнав о пораженческих настроениях в партии кадетов (он в нее не входил, но был солидарен с ее политической платформой), Иван Петрович отошел от своих коллег, членов этой партии. Как вспоминала его жена, он отказался от приглашения на их собрание со словами: “Неужели вы не понимаете, что совершаете преступление, устраивая революцию во время войны?.. Нет, я не приму участия в разрушении моей Родины”.
Февральскую революцию Павлов встретил настороженно, будущее оценивал “в высшей степени пессимистически” (по словам М.К. Петровой), но к апрелю его настроение стало улучшаться и надежды Ивана Петровича достигли апогея. Но как только А.Ф. Керенский возглавил Временное правительство, он перестал верить в благополучный исход революционных событий: “О, паршивый адвокатишка, такая сопля во главе государства – он же загубит все!”
“Революцию делают сытые”
Самая краткая характеристика современной России: все как было, только хуже.
В России же всеми ненавидимая власть преблагополучно сидит годы.
Теория, будто бы революцию делают голодные – неправильна, ее нужно сдать в архив. Революцию делают сытые, если им два дня не дать есть. Таковая была февральская революция в Петрограде в 1917 году. Два дня не стало хлеба, и упала царская власть... Но если людям не давать два месяца есть, то они бунтовать не будут: они будут лежать при дорогах обессиленными скелетами и, протягивая руки, молить о хлебе.
Власть есть такая же профессия, как и всякая другая. Если кучер запьет и не исполняет своих обязанностей, его прогоняют... Мы слишком много пили и пели. Нас прогнали.
“Новая Экономическая Политика” – НЭП. Итак, новая политика состояла в том, чтобы научиться торговать... по-старому. Есть ли предел человеческой глупости?
На что уже Ленин был странная голова, в которой воля неистово превышала мозги, но и он под конец жизни сообразил, что если по социологическому учению государству полагается всюду совать свою лапу, то прежде всего необходимо, чтобы государственные чиновники практическую знали экономическую жизнь, какую они рвутся перефасонивать.
...Мы обязаны готовить преемника советской власти! Она падет, но если не подхватить из рук коммунистической партии власть, то мы снова очутимся перед всероссийским кабаком... После падения большевиков – поменьше ломки. Надо сохранить все, что можно сохранить.
...Мы (русские) вовсе не так бездарны! Нас только придавить хорошенько надо, сжать хорошенько, так, чтобы мы пищали! Тогда мы показываем свои лучшие стороны.
В.В. ШУЛЬГИН. “Три столицы”
КАМЕНЬ С ГОРЫ
Можно с уверенностью сказать, что революции 1917 года были невозможны без первой мировой войны.
Мыслимо ли было миллионы мужиков в громадной стране, без дорог, без связи оторвать от дома и земли какой-то, извините, революционной агитацией?! Нет и нет. Самое большое доказательство тому – железная дорога.
Железнодорожник был рабочий. Но в то же время он крестьянин. На всем пути российских железных дорог у каждой семьи железнодорожника – в так называемых пристанционных рабочих поселках – был свой двор и участок с хозяйством: обязательный огород, корова и свинья с хряком в сарае. В гражданскую войну все разрушилось и остановилось, а железная дорога худо-бедно действовала. Потому как мужики остались при своих хозяйствах и одновременно при своей работе.
Профсоюз железнодорожников – Викжель – был тогда очень влиятельной силой. О нем даже далекая от политики Зинаида Гиппиус писала:
…Не уползти!
Уж разобрал руками черными
Викжель – пути...
Никакие социалисты не вывели бы и не сдвинули крестьянскую Россию из состояния покоя при своем хозяйстве. Это сделало само государство мобилизацией на войну. Миллионы людей оказались оторванными от привычного и сдерживающего круга обязанностей. Да еще получили оружие. Да еще получили слухи о предательстве, о распутинщине, о загулах высшего света, в то время как они гниют в окопах…
Миллионы вооруженных людей самой властью были приведены в движение. А повернуть их в ту или иную сторону уже не составляло труда. Как покатить камень с горы. Пролетариям нечего терять… Ведь пролетарии в первоначальном значении слова вовсе не рабочие. Это деклассированные элементы, маргиналы, люди, оторванные от корней, своего происхождения, исконного круга обязанностей. Не рабочие и не крестьяне, а невиданное сообщество – революционные солдаты и матросы.
Маргиналы – движущая сила всех бунтов и революций. С XVI века на Руси их называли гулящими людьми, есть такой роман у Алексея Чапыгина. Кстати, еще задолго до революций эту решимость маргиналов на революции отмечал Чернышевский в хрестоматийной статье “Русский человек на рандеву”. Задаваясь вопросом, почему Тургенев героем-революционером сделал не русского человека, а болгарина по происхождению, Чернышевский приходит к выводу, что болгарина, иностранца, здесь ничто не связывает. Он более свободен, или, по-другому говоря, разнуздан.
Опора на гулящих людей или маргиналов сохранилась до сих пор и в практике, и в теории. В шестидесятые годы прошлого века кумир радикальной марксистской молодежи американский философ Герберт Маркузе писал, что в современной Америке подлинно революционной силой могут быть только негры и студенты, то есть люди, еще не вовлеченные в капиталистическое производство. Люди, не связанные ничем…
МОРОК
Ивсе же что занесло русский народ в революцию?
Сейчас считается, что особых предпосылок-то и не было. И даже наоборот: экономика страны шла на подъем. Конечно, жизнь рабочих в тогдашней заводской слободке далеко не мед и не сахар. Но все же и не тот беспросветный мрак, какой обычно рисовали коммунистические историографы. Даже в любимом советскими идеологами романе Горького “Мать”, если читать его внимательно, жизнь эта выглядит несколько иначе, чем в учебниках (советские люди такие детали почему-то пропускали мимо глаз и мимо сознания):
“Павел сделал всё, что надо молодому парню: купил гармонику, рубашку с накрахмаленной грудью, яркий галстух, галоши, трость и стал такой же, как все подростки его лет”.
Учтите, что было ему пятнадцать-шестнадцать лет, отец умер, мать не работала. А жили они так:
“Треть дома занимала кухня и отгороженная от нее тонкой переборкой маленькая комнатка, в которой спала мать. Остальные две трети – квадратная комната с двумя окнами; в одном углу ее – кровать Павла, в переднем – стол и две лавки. Несколько стульев, комод для белья, на нем маленькое зеркало, сундук с платьем, часы на стене и две иконы в углу – вот и все”.
Две комнаты на двоих! Советские люди в тех же рабочих слободках все годы советской власти жили немногим лучше. Иногда хуже, потому как в таких домиках теснились не два-три человека, а две-три семьи: бабушка с дедушкой, отец с матерью, старший брат с женой… В очередях на заветную квартиру со всеми удобствами стояли по двадцать лет.
В советских учебниках по истории писали, что поводом для февральских выступлений рабочих Петербурга стали перебои и повышение цен на хлеб и масло. Но почему-то мало кто задумывался: а это что – основание для бунта?! Ведь наша (твоя!) страна вот уже третий год воюет с чужеземцами, можно и потерпеть. Однако грянул революционный гром! Рабочие вышли на улицы Петербурга, солдаты бросили позиции и открыли фронт немцам. Так свершилась Февральская революция 1917 года.
А теперь представим 1942 год, блокаду Ленинграда. Суточную пайку хлеба срезают еще на пятьдесят граммов. В ответ рабочие останавливают станки и выходят на улицы с плакатами “Долой Советскую власть!”, “Долой Сталина и Жданова!”. Войска Ленинградского и Волховского фронтов оставляют окопы и присоединяются к демонстрантам. Гитлеровские солдаты беспрепятственно, играя на губных гармошках, входят в оставленные города и села…
Можно ли представить такое в самом больном воображении? А в Петербурге в феврале 1917 года так и произошло.
Что случилось? Как это назвать? Как определить? Массовое помрачение разума? Всеобщий морок? Господь в единый год и час лишил разума стомиллионный народ?
А может, характер такой, русский?
СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Говоря об этической доминанте в характере русского человека, многие эксперты делают упор на слове и понятии справедливость. И приходят к выводу, что русскими людьми во время революций двигала прежде всего жажда справедливости. А те, кто пытался подавить революции, действовали недостаточно активно, потому что не чувствовали за собой справедливости, а наоборот, некую неправоту.
Но почему у русского человека такая жажда справедливости? Откуда? К справедливости взывают тогда, когда нет закона. Или когда в стране такие законы, такое правосудие, которые направлены против большинства населения. Не случаен же крик русского простолюдина: “Суди нас не по закону, а по справедливости”? А истоки всего – в нашей истории.
Россия – единственная страна в мире, где только официальное рабство существовало четыреста лет, вплоть до второй половины XIX века!
Рабство, на мой взгляд, и привело монархическую Россию к страшному революционному взрыву. Вдумайтесь, в Лондоне в 1860 году уже метро строили. А мы деревни в карты проигрывали, мы человеческих детей на борзых щенков обменивали.
Когда человек становится рабом, то все человеческое опадает с него сверху, как шелуха, а изнутри, из души, выжигается дотла. Ведь если человек приравнен к быдлу, к скотине, то можно все, ничего не страшно и ничего не стыдно. То есть вообще нет ничего. Никаких устоев. Говоря нынешним языком уголовников, полный беспредел. И так росли и воспитывались дети, и внуки, и правнуки, и праправнуки… Четыреста лет рабства. Почти двадцать поколений, родившихся и выросших в ярме, не знающих в своем воспитании ничего, кроме подлой науки холопского выживания.
Так если бы только четыреста лет! А предыдущие шестьсот лет? По “Русской правде” Ярослава Мудрого несколько гривен как наказание за убийство смерда – это свобода и закон? Конечно. Свобода убивать мужиков по закону.
И если к семнадцатому году жизнь в России налаживалась, страна богатела, то, значит, не только из-за прямого, сегодняшнего гнета разразилась революция. Значит, взорвалось прошлое, взорвалась накопленная за века рабства жгучая ненависть. Смешно считать, что русский мужик в семнадцатом году царскую власть на штыки поднял, потому что проникся идеями Маркса – Энгельса – Ленина. Нет, мужики нутром почуяли: пришла наконец сладкая возможность отомстить за века унижений. И люто отомстили! И страшно, и надолго перекурочили судьбу России потому, что иначе не могли. И кто их в чем-либо обвинит?
МОЛЧАНИЕ ДВОРЯН
Монархическую Россию привели к краху именно дворяне. Ответственность за революцию лежит на них. Как на правящем классе. Для того чтобы не доводить дело до взрыва, существует власть. Как предполагается, умные и образованные, все понимающие люди. В России таковых у власти не оказалось.
Историческая вина дворянства и правящей династии в том, что они изо всех сил сохраняли позорное рабство. Практически до наступления индустриального века в жизни Европы. А отменять крепостное право в 1861 году было уже поздно. Котел перегрелся. Чаша ненависти переполнилась. И страна неумолимо шла к семнадцатому году.
Быть может, начинать надо было в 1825 году. Вместе с Рылеевым, Пестелем и их товарищами. Победив Наполеона, пройдя с оружием в руках через всю Европу.
Декабристы выступали не столько против царя, сколько против рабства. Другие дворяне этого не сделали. Они смотрели, как на Кронверкской куртине палач вешает их друзей... Наверно, они понимали, на что покусились декабристы. На святое! На право каждого из них быть царем и богом в своих голодаевках и погореловках, на право казнить и миловать, продавать и проигрывать в карты живых людей.
ДЕГРАДАЦИЯ
Но невозможно быть свободным среди рабов. Рабство развращает и рабов, и рабовладельцев. Нация деградирует. Россия разрушалась с двух сторон сразу. Что сделал народ, мы знаем. И чего не сделали дворяне – тоже. А ведь дворяне Пушкина читали! О добром мужике, который кошку из горящего дома вытаскивает, рискуя собой. Но ведь здесь же, через строчку, написано, что тот же мужик в это же время в этом же доме помещика живьем сжигает, зло смеясь. Читали… А такое ощущение, что никто ничего не понимал.
Не когда-нибудь в темные времена, а уже в XX веке, в 1907 году, последний император России писал о себе: “Хозяин земли Русской”. Но ведь уже искры летели! Атмосфера тогдашней России была буквально наэлектризована предчувствием катастрофы. Это особенно остро ощущали поэты… Они слышали то, что Блок потом назвал музыкой революции. Он же задолго до событий предупреждал всех в поэме, пророчески названной “Возмездие”. Вслед за ним Маяковский с точностью до года указывал: “В терновом венце революций грядет шестнадцатый год…” Велимир Хлебников в публичных выступлениях писал на листах: “Некто 1916”...
Увы. Никто из тех, кто обязан был, не слушал и не понимал. Царь день за днем отмечал в своих дневниках, как он хорошо поел и погулял… Правящие классы не думали или старались не думать, уверенные, что в крайнем случае придут казаки, разгонят и перепорют нагайками взбунтовавшееся быдло, как это было в 1905 году…
А как вели себя господа интеллигенты? Хихикали, злобствовали, призывали к бунту! Они что, не понимали, как опасно раскачивать лодку во время войны? Да что там говорить, когда в первые же дни Февральской революции не кто иной, как один из великих князей рода Романовых надел на рукав красную повязку и вышел на улицы Петербурга! Это что, не деградация?
Стисну зубы, попробую понять и объяснить их поведение безответственностью. Когда на твоих плечах нет прямой ответственности за государство, страну, то мысли парят с легкостью необыкновенной. Это такой разрушительный синдром подросткового сознания.
Но вот группа людей, на которых возложена была в ту пору тягчайшая ответственность. Это генералы, командующие фронтами.
Уж они-то, военные, не могли не понимать, что во время войны, во время боевых действий императора и главнокомандующего не свергают! Они, командующие фронтами, должны были бы пресечь на корню любую попытку к этому.
Что же сделали командующие фронтами?
Они все, как один, прислали государю императору телеграммы с требованием отречения от престола!
Что это, как не деградация?
И потому мне грустно, когда нынче сплошь и рядом говорят о возрождении дворянства, сплошь и рядом находятся потомки и так далее. (Для отведения упрека в классовых антипатиях сообщу: по отцовской линии я в восемнадцатом поколении прямой потомок древнего рода Каракесек, а мой пращур по материнской линии упоминается в Никоновской летописи.) Я не знаю, можно ли второй раз вступить в одну и ту же реку. Не смешны ли все эти потуги, не раздражают ли они людей? Но грустнее всего то, что, говоря о возрождении лучших традиций ушедшего дворянства, никто из нынешних потомков ни разу не заговорил о чудовищной вине дворянства перед страной и народом, никто не заговорил о покаянии. Как будто и вправду нам никакой урок не впрок.
ПРЕДЧУВСТВИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
Тот, кто не осмысливает прошлое, не извлекает из него уроков, обречен на повторение.
Вдумайтесь: сегодня мы имеем все, что имели к 1917 году.
Мы имеем двенадцать лет разрухи без ясных перспектив.
Мы имеем почти десять лет войны – бессмысленной и беспощадной, плодящей молодых людей, которые умеют стрелять, а больше не умеют ничего. Потому как нигде не могут научиться и пристроиться к делу.
Мы имеем миллионы гулящих людей, по-русски говоря. А по формулировке Герберта Маркузе, не вовлеченных в капиталистическое производство. Только это ведь не американские безработные, живущие на вэлфере. Наши взрывоопасней в сотни раз. Потому что они обездоленные. То есть люди, которые когда-то имели свою долю (пусть ее называют пайкой в социалистическом лагере) в общем богатстве. А ее отняли, ограбили…
Мы имеем полный разброд и шатание в интеллигенции, которая сама люмпенизируется: одни напрямую от потери работы и смысла, а другие ожесточаются (ожесточение – характерная примета люмпена) оттого, что власть их не слышит и не слушает.
Мы имеем власть, которая считает, что у нас все хорошо. Если врет, значит, бессильна. А если искренне в том уверена, то самоубийственно слепа, глуха и глупа.
Мы имеем богачей и сверхбогачей, которые предаются такому разгулу, какой и не снился никому в 1917 году. Причем как будто нарочно свои рауты и приемы со жратвой и бриллиантами транслируют по ТВ в глухие города и поселки, где нет тепла, света, работы, денег, будущего! А на французской Ривьере, скажем, идут нескончаемые русские сезоны, где не известные никому тридцатилетние предприниматели просаживают миллион долларов только на день рождения, где известные всей стране люди, влияющие на политику и экономику, отдыхают в гостиницах, месяц проживания в которых больше бюджета российского городка. И так далее.
Нет только винтовок в руках миллионов, как было в 1917 году.
И здесь особый, пусть и частный, смысл приобретает дискуссия о продаже населению оружия. Уверен, что власть будет категорически против. То, что бандиты вооружены, ее особо не тревожит. Потому что бандиты нынче – класс богачей. Они никогда не пойдут против существующих порядков. И потом, бандитов всегда можно бросить на подавление народа.
Вот какая взрывная смесь нынче кипит в нашем котле, господа!
Да, народ молчит. Но, может, это молчание до поры до времени? Если слово и понятие справедливость одно из определяющих в характере и в поведении русского человека, то чего нам ждать от будущего?..
Вот почему я и пишу. Чтобы предостеречь. И не потому, что хочу оберечь и сохранить нынешние порядки. А потому, что у меня есть вполне конкретное ощущение, что такое гражданская война.
Война с внешним врагом – одно дело. Но чтобы расстрелять брата, соседа, вчерашнего одноклассника, надо уничтожить, выжечь в себе все, что есть в тебе человеческого. Один раз такое произошло. И это так надломило нравственный хребет нации, что до сих пор опомниться не можем. Второй гражданской войны мы не выдержим. Мы превратимся в миллионы вооруженных зверей, истребляющих друг друга. До полного уничтожения всех и всего.
Мы перестанем существовать как народ.
И страны у нас не будет.
Ничего не будет.
© "Литературная газета", 2003
|
|
